Международный журнал Красного Креста: «Память и война»
Темой памяти часто занимаются такие науки, как история, психология, философия, однако гораздо реже она рассматривается с точки зрения гуманитарной деятельности.
Память о войне занимает большое место как в жизни отдельного человека, так и в жизни общества в целом. Фокус на человека интересует нас с точки зрения индивидуального травматического опыта и его влияние на дальнейшую жизнь. Если расширить его до общества, то перед нами стоят иные вопросы: как создаётся, изменяется и используется память о войне, какую роль она играет в процессе урегулирования конфликта и в дальнейшей жизни общества. В обоих случаях главный вопрос заключается в том, как достичь мира (со своим прошлым или между сторонами конфликта).
...главный вопрос заключается в том, как достичь мира (со своим прошлым или между сторонами конфликта)
В этом выпуске Международный журнал Красного Креста рискнул сфокусироваться на этой крайне дискуссионной теме. Статьи этого выпуска рассуждают над непростым выбором между справедливостью и примирением, выяснением правды и забвением, тесно связанным с памятью о войне.
В тему памяти нас вводит французский нейропсихиатр Борис Цирюльник, который на примере своего личного опыта показывает детское восприятие войны и объясняет концепцию жизнестойкости в интервью журналу. Борис родился в еврейской семье и потерял родителей во время Второй мировой. В семь лет он был арестован и мог попасть в Освенцим, но ему удалось сбежать.
Учёный рассказывает, что он всегда чувствовал сильнейшую потребность рассказать свою историю, однако первым его слушателям она показалась столь невероятной, что долгие годы после этого он был вынужден молчать. Позже ему удалось найти свидетелей этого события, что позволило ему рассказывать её более свободно. В это время Борис Цирюльник и занялся анализом травматического опыта, вызываемого войной.
...пока человек не расскажет о том, что произошло, он не может чувствовать себя нормальным.
Исследователь считает, что до тех пор, пока человек не расскажет о том, что произошло, он не может чувствовать себя нормальным. Однако рассказать о своих воспоминаниях непросто. Исследователь говорит, что после окончания Второй мировой он сам и те немногочисленные родственники, которые остались в живых, избегали разговоров о пережитом и о потерянных близких. Это происходило из-за механизма отрицания, который защищает людей от дополнительных страданий, но не позволяет решить психологические проблемы, которые лишь накапливаются. Среди других причин молчания Борис называет такие, как нежелание быть вечной жертвой и страх, что тебе не поверят (что и произошло в его случае).
Следы пережитого навсегда остаются с человеком, но некоторым людям удаётся не отрицать пережитое, а принять его и двигаться дальше.
Существуют и ограничения со стороны общества. Человек готов рассказать только то, что другие готовы услышать, остальное остаётся висеть на нём тяжелой ношей, причиняя страдания. Так, например, только когда французская общественность начала открыто говорить о преступлениях коллаборационистов, Борис Цирюльник смог рассказать всю свою историю. Таким образом, только когда личный и общественные нарративы сходятся — человек наконец-то может стать свободным. Следы пережитого навсегда остаются с человеком, но некоторым людям удаётся не отрицать пережитое, а принять его и двигаться дальше. Важнейшее условие для этого — возможность открыто говорить о пережитом.
...новые достижения нейронауки позволяют нам изменять или стирать воспоминания.
Воспоминания о войне сами по себе являются полем сражения и, соответственно, причиняют страдания. Сегодня обсуждение о том, необходимо ли каждому отдельному человеку постоянно возвращаться к пережитому опыту становится ещё более актуальным, ведь новые достижения нейронауки позволяют нам изменять или стирать воспоминания. Об этом рассказывают М. Крус и Р. Лийвоя в статье «Искоренение воспоминаний о войне: нейробиологическая реальность и этические факторы».
Исследователи сконцентрировались на рассмотрении посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Оно заставляет людей испытывать приступы страха, заставляя их вновь и вновь переживать травмировавший их опыт. Несмотря на то, что в психотерапии существуют эффективные методы лечения ПТСР, спустя какое-то время после прохождения терапии у многих пациентов симптомы возобновляются. Однако новые технологии могут позволить исправить то самое воспоминание, которое является причиной расстройства.
...использование технологий модификации памяти ставит перед нами новые этические и юридические вопросы.
Современные достижения науки позволяют исправить воспоминание спустя значительный промежуток времени. Вместе с тем, потенциальное использование технологий модификации памяти ставит перед нами новые этические и юридические вопросы. Безопасно ли применение данной технологии Исследователи отвечают, что несмотря на возможные побочные эффекты, это безопаснее, чем, например, длительное использование антидепрессантов.
Следующий вопрос касается влияния изменения воспоминаний на личность человека. Основываясь на научных данных, исследователи выражают увереность, что это влияние будет не столь значительным, чтобы отказываться от технологии. Обязанность помнить? Несомненно, что коллективная память складывается из памяти индивидуальной. Однако авторы считают идею того, что человек должен страдать, чтобы общество могло помнить, неоднозначной. Более того, полностью стереть воспоминание не получится, человек будет помнить общую канву событий, но не испытывая страдания. Авторы статьи, не отрицая что технологию модификации памяти потенциально можно использовать во вред, приходят к выводу, что при работе с ПТСР плюсы перевешивают потенциальные риски.
Процесс поиска справедливости является... обязательным условием восстановления общества.
Коллективная память является важнейшим социальным фактором, особенно когда речь идёт о начале и окончании вооружённого конфликта. Социальный антрополог Джилл Стоквелл исследует воспоминания о вооружённых действиях, личные и коллективные, на примере Аргентины.
Автор считает, что у дебатов о том, необходимо ли стране помнить или забыть, чтобы восстановиться после кровавого конфликта, есть дополнительное измерение, которое недостаточно изучено — эмоциональная память. Процесс поиска справедливости является, по мнению исследователя, обязательным условием восстановления общества. Однако Джилл приходит к выводу, что реальность несколько сложнее, она показывает, что судебный процесс над виновными сам по себе не означает, что личные страдания прекратятся.
...судебный процесс над виновными сам по себе не означает, что личные страдания прекратятся.
Интервью, проведённые автором, показали, насколько сильно женщины, родственники которых пропали во время государственного террора в Аргентине в 1976-1983 годах, замкнуты на пережитом. На примере Аргентины Джилл Стоквелл демонстрирует, что даже когда политика государства направлена на наказание виновных и суд активно привлекает их к ответственности, семьи, которые пострадали от насилия, продолжают чувствовать несправедливость.
Её исследование также показало, что чувство ненависти через семью передаётся даже тем, кто не видел события своими глазами. Проблема становится ещё явственнее, когда между разными общественными или политическими группами происходит борьба за создание "правильного" повествования о событиях. Автор призывает к более внимательному рассмотрению личной аффективной памяти, а также к тому, чтобы создавать такой общественный дискурс, который позволит каждому встроить в него свои личные воспоминания и создаст основу для эмпатии между теми общественными группами, у кого разная версия событий и воспоминаний о них.
...чувство ненависти через семью передаётся даже тем, кто не видел события своими глазами.
Журнал представляет разные взгляды на вопрос о памяти. Например, журналист и писатель Дэвид Рифф, автор труда «Во славу забвению», считает, что обществу необходимо ещё раз взглянуть на "обязанность помнить", которая в 20-м веке стала непреложной нормой морали. Автор задает вопрос, не лучше ли позволить обществу забыть и двигаться дальше, нежели постоянно вскрывать старые раны и вновь разжигать конфликт? Тем более, что очень часто память о войне становится инструментах в руках политических групп.
...не лучше ли позволить обществу забыть и двигаться дальше, нежели постоянно вскрывать старые раны и вновь разжигать конфликт?
Многие авторы выпуска говорят о необходимости защищать память о войне, ведь она может подвергаться изменениям и манипуляциям. Страны создают всё новые механизмы по восстановлению справедливости, однако они же и выбирают какую версию истории сделать официальной. В случае с войной, какие воспоминания считать правильными: победивших или проигравших, мирных граждан или тех, кто воевал? Исследователи говорят, что самое верное решение — убедиться, что у всех участников конфликта есть возможность высказаться, чтобы составить более целостную картину событий.
Память сохраняется в обществе в том числе и через культуру.
Авторы данного выпуска касаются темы сохранения культурного наследия, связанного с войной и его восстановления, анализируют, как воспоминания о войне встроены в повседневную жизнь общества. Историк Аннет Беккер рассматривает такое явление как «тёмный туризм», когда объекты, связанные с местами массовых убийств и страданий, притягивают всё больше туристов. По её мнению, этот процесс позволяет вернуть пострадавших от конфликта в центр истории о войне. И, вероятно, это и есть один из возможных ответов на вопрос о том, необходимо ли помнить или забыть. Как сказал в своём интервью Борис Цирюльник, мы можем осознавать нашу жизнь лишь при помощи памяти. И нам нужны те, кто будут создавать общий социальный нарратив — философы, историки, писатели, но не те, кто будут делать нас заложниками воспоминаний, используя их как инструмент разжигания ненависти.
...нарушения международного гуманитарного права... могут происходить из-за желания отомстить за предыдущие несправедливости.
Опыт МККК по работе в зонах вооружённого конфликта показывает, что нарушения международного гуманитарного права могут быть связаны именно с воспоминаниями: они могут происходить из-за желания отомстить за предыдущие несправедливости, оправданного с точки зрения пострадавших от них. Это означает, что память о войне может привести к бесконечному кругу насилия. Однако она может и способствовать тому, чтобы ужасы войны не повторялись снова. В качестве примера можно вспомнить бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, которые оказали огромное влияние на дебаты о нераспространении и неиспользовании ядерного оружия. Очевидно, что воспоминания могут служить для создания общего блага. Одна из задач гуманитарных организаций — способствовать созданию новой истории войны, истории не о победителях, отмщении и торжестве насилия, а о человеческих жертвах, страданиях и гуманности, которая имеет место даже в самые тяжёлые времена.